побег (относительно прирученный текст)

Не знаю, что из примечаний стоит запихнуть в предисловие, а что - в послесловие, поэтому пусть всё будет в начале. Процесс написания текста напоминал волочение проволоки - сначала в дырочку пошире, потом в дырочку поуже... (Черновики с линеечками разной ширины - а это оказалось реально полезно - и пятью разновидностями моего почерка, вероятно, воспоследуют чуть позже). 
Сохраняя файл с текстом, случайно поименовала его "Побег". Концептуально получилось - рассказ "Погоня" в файле "Побег". Нееет, "Побег" будет называться следующий текст. 
Музыка, под которую был написан первый черновик. В принципе, можно под неё же и читать, но исключительно на свой страх и риск. ;)  November thoughts Mix 

Погоня

С тихим хрустальным звоном сталкиваются скользящие по установленным путям шары, вернее, не сталкиваются, а лишь чуть заметно соприкасаются, когда один проносится мимо другого. Тебе это может напомнить счёты для неведомой системы счисления, только ряды в них не параллельны, а сплетаются в сложную сеть. Ещё это покажется тебе похожим на колыбель для кошки, только в ней по тончайшим нитям, растянутым неведомо чьими руками, скользят полупрозрачные бусины. Хрустальный звон, тихие щелчки переключений, мысль.

Мир людей Обиталища, как  наш, ведёт отсчёт своего времени от Большого Взрыва. Вполне конкретного катаклизма, превратившего большую часть строений в руины и оставившего людям лишь полоску земли у моря. Кое-где, особенно у самой границы, можно найти неплохо сохранившиеся дома, но других обитаемых мест разведчики не находили ни разу. Других людей в Городе не было, ни живых, ни мёртвых.

Городами когда-то давно называли места, где жили люди. С тех пор сменилось несколько поколений, и сейчас это значение не встретишь даже  в речи пожилых людей. Место, пригодное для жизни, вы теперь называете Обиталищем. Это пространство между городом и морем, сравнимое с небольшим населённым пунктом прежних времён – теперь, насколько мне известно, единственные люди. Сначала они ещё пытались найти других, оставшихся в живых, но вскоре перестали тратить на то время и силы. У них хватало и более насущных проблем.

Удивительно, но людей, по крайней мере, пока, больше, чем свободных безопасных построек. Поэтому основным занятием тех, кто не тратил всё время бодрствование на поддержание собственного существования, является расширение территории. Либо наружу – в сторону моря, либо внутрь – отвоёвывая у Города и населявших его странных созданий один дом за другим.

Адара принадлежала к числу тех, кто оказался способен последовать по второму пути. Попытки строить острова из обломков её не слишком привлекали, хотя кое-каких успехов строителям уже удалось достичь. Но всё это казалось ей слишком медленным и ненадёжным. Вода – для того, чтобы ловить в ней рыбу, а не для того, чтобы в ней строить.

На счету Адары – уже не один убитый хищник и шесть отвоёванных у города домов. Теперь в них живу люди, а не призраки, летучие коты или не ещё какая-нибудь не менее неприятная живность.

Памяти о прежнем мире Адаре уже почти не досталось, поэтому её не удивляет ни смешение времён, царящее в Обиталище, ни насторожённое запустение Города. Как и большинство людей, она понимает: Обиталище продолжает жить только потому, что Город не атакует. Твари заполонили места, где не осталось людей, но они никогда не трогают обжитые дома.

Большая часть того, что осталось в наследство от старого мира, уже исчерпала себя. Удивительно, как быстро вам удалось растратить то, что перестало восполняться. Со времени катаклизма прошло не так уж много времени, но вам уже приходится обходиться лишь те, что вы можете сделать сами. Много из того, что сохранилось, утратило смысл. Например, огнестрельное оружие осталось у многих, а вот найти заряды к нему – уже редкая удача.

Вряд ли жизнь Обиталища можно назвать первобытной. Но всё же это мир у начала своего существования. С законами, которые складываются сами собой и лишь начинают записываться, с ремесленниками, которые пытаются создать что-нибудь полезное из обломков старого мира, семьями, живущими по большей части за счёт того, что смогли добыть сами. Это мир, который от сильного удара рассыпался на мельчайшие частицы и лишь начинает обретать форму.

Маленький город, большая деревня, Обиталище. Некоторые профессии оказались утеряны просто потому, что среди выживших не оказалось тех, кто ими владел, другие – исчезли за ненадобностью. Может быть, они будут изобретены вновь – когда-нибудь потом. Электричество – но лишь временами, когда работают ветряные генераторы. Тепло – но лишь тогда, когда в доме есть кто-то, кто не боится сходить в лес, не стыдится попрошайничать или может выменять у древоруба часть его времени за какую-нибудь ценную вещь.

Рыболовство, охота, собирательство, земледелие; одежда из шкур и кож разной степени обработанности, грубой ткани и яркой синтетической плёнки. Густая смесь времён – выбирайте, что больше по душе, этот мир ещё не решил, каким ему быть. Кажется, ещё даже не начал об этом задумываться.

Адара, по крайней мере, точно не задумывается. В данный момент она стоит перед неплохо сохранившимся городским домом – два этажа, высоких построек в этой зоне нет – и собирается войти. Отвадить тварей от руин обычно не так уж и сложно, а вот в домах практически всегда таится какое-нибудь опасное создание. О встрече с одним из них ей напоминает шрам от недавно зажившей раны на предплечье, и именно поэтому она здесь одна: тот ловец, которого пришлось спасать, будет уходить в город один, пока не докажет, что способен справиться сам. Или погибнет. Или, поддавшись страху, займётся строительством островов или ещё какой-нибудь столь же тупой и безнадёжной работой, каковых немало.

Когда ты увидишь этот Город своими глазами, ты поймёшь, о чём идёт речь. Когда в окне мелькнёт очередное отражение, не думай, что тебе померещилось – кто-то действительно был рядом. Город не просто полон призраков, он состоит из них. Когда вы отвоёвываете у него очередной дом – вы превращаете часть мёртвого мира в живой и обитаемый. Мир становится прочнее в присутствии людей, призраки обретают плоть и смысл, замирают и становятся тем, чем они были до катаклизма. Номерами домов, фотографиями на стенах, памятными вещицами. Вами.

Каждый раз, входя в покинутый дом, ловец пытается почувствовать, что ждёт его на этот раз. Обычный, опасный но вполне доступный человеческому разуму (и острию копья) дикий зверь, чуть менее понятный, но вполне уничтожимый надлежащим обрядом призрак, оба этих создания вместе в едином обличье, или… Или – а Адара слышала про такое - дом превратится в лабиринт, в котором сам воздух пропитан чем-то непостижимым и ужасным.

Дом молчал. Он вполне неплохо сохранился, этот дом, иначе бы Адара сюда и не пришла. Даже внутренняя обстановка – в старом мире, должно быть, умели делать прочные вещи. В обиталище, конечно, не так. Старый мир, Обиталище, Город… Город, старый мир, Обиталище…

Дом молчал. Адара сделала несколько осторожных шагов по небольшой комнатке-прихожей. Молчание. Света из окон вполне хватало, чтобы – пока – не бояться. Дальше полутёмный коридор, но факел пока зажигать не стоит. Какие-то комнаты – нужно осмотреть всё, осмотреть тщательно, в любую секунду ожидая, что из засады атакует неведомое.

Взгляд Адары упал на фотографию на стене. Без рамки, просто приколотый к стене портрет молодой девушки. Адара не так уж часто смотрелась в зеркало, но почему-то ей показалось – эта девушка из старого времени, должно быть, похожа на неё саму.

Краем глаза она заметила мелькнувшую в окне тень, и тут же повернулась туда. Никого. Дом молчал.

Когда ты придёшь в этот дом, населённый снами, ты и знать не будешь, о чём они, зная лишь обитаемую жизнь.  Слишком мало людей осталось здесь, чтобы о чём-то помнить. Когда вы приходите, призраки превращаются  в память.

Адара отпрянула от окна – за ним была непроглядная чернота, хотя в доме по-прежнему довольно светло. Но ведь она чётко помнит – она пришла сюда ещё утром, она не настолько сумасшедшая, чтобы оставаться в городе до ночи, да и то – этот дом у самой границы, от Обиталища должен доноситься какой-то свет. На краю поля зрения снова мелькнула тень. Вот оно.

Это проделки призрака. Она выследит его, и убьёт, и вернётся. Сбежать из этого дома сейчас? – Но это значит открыть дверь и, возможно, впустить ту черноту, что царит снаружи. Невозможно.

Адара прислушивается, пытаясь понять, где находится враг. Ловец может быть безоружным, но он всё равно – ловец, его сила – не в копье, кинжале или магическом огне, а в нём самом. Чутьё, способность понять, ухватить суть призрака, чтобы уничтожить его.

Она снова посмотрела на фотографию. Молчание. А вот ещё – её внимание привлёк блеск металлического предмета, лежащего на столе. Что-то вроде гибкого металлического браслета с утолщением посередине. Время – вспомнила Адара. Этим они измеряли время. В Обиталище время отмеряют по солнцу, а люди старого мира могли положить своё солнце в карман, и время их всегда было с ними.

…И время ваше всегда было с нами… - эхом отозвался дом.

Второй этаж – на первом не откликнулось больше ничего. Окно, смотрящее в небо, и в нём тоже черным-черно. Адара спотыкается о какой-то предмет, наклоняется и поднимает его. Это книга.

Адара осторожно открывает её – враг где-то рядом, она чувствует его, она почти уверена, что это его – призрака – ловушка, но перед памятью старого мира не устоять. Страницы пожелтели и выцвели, но текст ещё можно прочесть. То, что раньше мелькало где-то на границе видимого пространства, теперь прочно обосновалось в нём – призрак стоит рядом и читает книгу вместе с ней, молчаливая тень. Это не печатная книга, текст написан от руки, и Адара взглядом расплетает непривычные буквы, одну за другой.

Время, дарованное тебе, бесконечно, и потому ты оставляешь память, которую не унести с собой. А потом, дом за домом, вы возвращаетесь, чтобы вновь подобрать то, что было забыто, и так до тех пор, пока ноша снова не станет слишком тяжёлой.

Не в силах больше выносить присутствие призрака, Адара оборачивается и видит – себя. И после этого ей остаётся только проснуться.